Однажды мне довелось консультировать сорокапятилетнюю женщину с такой низкой самооценкой, какая мне до того никогда не попадалась. Бет Энн была старшим из четырех детей в семье. Три брата, моложе ее по возрасту, но погодки между собой, создавали не самую благоприятную среду для ее развития. Отец — Джо Боб — был здоровенным мужчиной с сильным характером и таким «семейным шовинистом», по сравнению с которым сам Арчи Банкер* показался бы либералом. Джо Боб был «мужик из мужиков», который проводил все свое время на охоте, рыбалке, занимался спортом или смотрел его по телевизору. Он страстно хотел иметь мальчика — «быстроногого парня». Когда же родилась Бет Энн, он не скрывал своего разочарования. К жене он относился как к роженице «по найму», и пока росла дочка, ее в лучшем случае терпели. По мере того, как братья подрастали и начинали помогать отцу в его забавах, роль Бет Энн сходила на нет в его глазах. Все свое время и энергию он посвящал сыновьям. Дочке страстно хотелось быть принятой в этот мир, но она ничего не могла изменить. Пренебрежение его вылилось в прямое негодование, когда ей требовалось уделить время, деньги или силы. У мальчиков было все самое лучшее — одежда, спортивное снаряжение, на них шли деньги, а позднее им покупались лучшие машины. Бет Энн росла современной Золушкой. Ей доставалась поношенная одежда, она жила в маленькой комнатке, больше похожей на кладовку, и ездила на двадцатилетнем грузовичке своей матери. У нее не было личной жизни, отец и братья не уважали ее и не уделяли ей ни капли внимания. Джо Боб и помыслить не мог, чтобы пропустить игру мальчиков в школе, но ни разу не пришел взглянуть на Бет Энн, говоря, что все это «пустые женские забавы».
* Арчи Банкер (Archie Bunker) — персонаж комического телесериала «Дела семейные» (11971-1979), в дальнейшем — «Дом Арчи Банкера» (11979-1983), человек ультраконсервативных взглядов, громогласно рассуждающий о своем национальном превосходстве над любыми «инородцами». Этот персонаж вызвал бурю критических отзывов, однако программа пять лет подряд лидировала в списке самых популярных телешоу. Исполнитель роли Арчи — Кэролл О’Коннор.
Не удивительно, что она росла изгоем и человеком «второго сорта». Она присвоила себе этот ярлык, потому что в системе своей семьи была «второсортком». Справедливо сказано, что дети учатся жить из своей жизни, и Бет Энн хорошо усвоила семейные уроки.
Живя по своему ярлыку, Бет Энн привыкла к тому, что заслуживает малого, и ее ожидания от жизни были минимальны. Приходя на редкие свидания, она вела себя так пассивно и раболепно, что буквально провоцировала себя эксплуатировать, поэтому часто грустила, падала духом и жила без огня и страсти. Даже когда она пришла ко мне, профессиональному психотерапевту, которому заплатила за консультацию, она сказала, что ей неловко заставлять меня выслушивать ее проблемы. Живя с ярлыком, который она сама на себя навесила, Бет Энн отвергла любые другие варианты жизни и самоутверждения. Ярлык диктовал все мысли, чувства и действия, с которыми она жила, без всяких исключений. Этот ярлык, который пришел к ней со словами и действиями отца, а потом был прочно усвоен ее сознанием, стал тюрьмой, в которой ей предстояло жить. С каждым днем оковы сжимались все сильнее, пока не сковали душу до такой степени, что она взмолилась о помощи.
Жестокое отношение отца передавалось без слов, горечь от каждой его грубости укрепляла ярлык. Реакцией Бет Энн были сомнения в себе и отказ от собственной личности. Иногда реакция бывает не такой уж очевидной, но не менее разрушительной.
Некоторые реагируют на ярлыки полным подчинением и безропотным принятием их смысла, но иногда и они восстают против своего ярлыка, впадая при этом в другую крайность. Возможно, бунт столь приниженного человека, как Бет Энн, способен проявиться через высокомерие и ложное чувство превосходства. Такие люди могут сделать вид, что им вовсе и не нужно то, что отнято у них ярлыком. Важно отметить, что в обоих случаях, когда мы подчиняемся ярлыку или восстаем против него, он, тем не менее, продолжает контролировать наше поведение и определять нашу жизнь. Легко понять, как такое обращение с молодой, уязвимой и впечатлительной девочкой могло повлиять на ее мысли. Но почему все это сохранилось, когда девочка выросла? Почему зрелая, разумная женщина должна подчиняться ярлыкам своего детства? Ответ важен, но совсем не очевиден.
Жизнь по ярлыку может стать частью личной правды и представления о себе только в том случае, если она на некотором уровне работает на вас. Тогда следование ярлыку может сэкономить силы и даже принести некоторый доход — социальный, духовный или любой другой, — который может сделать самые болезненные и неудачные ярлыки стойкими к переменам. Так или иначе, добровольное принятие на себя ярлыка может принести некоторую выгоду, стать частичной компенсацией за проявление пассивности или поведение «жертвы». Жаль только, что выигрыш, скорее всего, будет непропорционально малым.
Гораздо менее драматичными, чем в случае с Бет Энн, являются бесчисленные ситуации с обыкновенными людьми, которые навешивают на себя ярлык «пациентов» не потому, что они больны или ущербны, а потому, что жизнь под этим ярлыком приносит им большие выгоды. Окрестив себя «пациентами», «больными», они стали социальной группой. Были ли их «болезни» реальными или вымышленными, нуждались ли они в лечении или страдали от ипохондрии, это был знак, этикетка того, как они хотели, чтобы к ним относились, и того, как они относились к себе, давая понять, что они должны или не должны делать. Они чувствовали, что будучи «больными», они приобретали «честь» считаться пациентом — такую же честь приобретает вернувшийся домой инвалид войны — до такой степени, что у них пропадало всякое желание вставать с постели. Я неоднократно поражался тому, с какой гордостью многие из моих клиентов рассказывают о своих болячках. Они буквально хвастаются друг перед другом серьезностью своих хворей. Визиты к врачу становятся для них смыслом жизни. Когда-то полезные члены общества, они так вжились в ярлык, что скатились до положения его паразитов. Они готовы слоняться по больнице и сравнивать истории болезни, даже не мечтая вернуться к нормальной, здоровой жизни.
Послание, которое они несут людям, может звучать так: «Я — больной, так уважайте мой ярлык, даже не меня. Я слаб и ограничен в своих возможностях по отношению к себе или другим. Меня нужно жалеть и уважать, но не ждите от меня ничего».
Для многих людей ярлыки типа «больной» или «студент» являются своеобразной социально санкционированной «паузой» от выполнения необходимых миру функций. Как можно требовать от них, чтобы они рано вставали и отправлялись на работу, когда, в конце концов, они больны и проходят то или иное лечение? Очень удобно, когда человек просто лентяй, не правда ли? Проблема, опять же, в том, что ярлык — полностью вымышленный, а такая жизнь идет совершенно вразрез с подлинным «я», похоронив все таланты и способности, которые были у человека.
Для некоторых людей цепляться за ярлык — просто форма защиты и определенности. Если у вас есть ярлык, то вы — по крайней мере «кто-то». А ведь каждый хочет быть хоть кем-то, правильно? И что с того, что вы можете гораздо больше, чем позволяет ярлык? Ярлыки и рамки, жестко ограничивающие человека, как в случае с Бет Энн, некоторым могут казаться удобным убежищем.
Я вспоминаю собрание одноклассников спустя тридцать лет после окончания средней школы. Симпатичные девочки вполне могли остаться симпатичными, но они никому не были интересны. Необходимость — мать изобретательности, и хотя некоторые из этих девочек стали роскошными и умными женщинами, но многие так никуда и не ушли. Некоторые получили все, что хотели, добились всего, о чем мечтали только потому, что были хорошенькими. Вывод: им было комфортно быть «хорошенькими». Они не пытались стать интереснее или умнее, потому что были убеждены, что им это не нужно. Ярлык, такой уютный, со временем стал проклятием. Они уже не подходили под стандарт «молодых и красивых», но пытались цепляться за него, живя своим прошлым, под устаревшим ярлыком. С ярлыками есть еще одна проблема: они почти всегда обращены в прошлое и описывают то, где вы были, а не где вы сейчас. Концентрироваться на всех собранных за жизнь «метках» — значит смотреть назад, а не вперед. Поступая так, человек делает свое прошлое своим будущим.
Все, что справедливо для других внутренних факторов, справедливо и для ярлыков: для их поддержания приходится искажать информацию. Если вы решите, что ваш ребенок — озорник, что ваш начальник — ничтожество или что вы — неудачник, то ваше восприятие станет особо чувствительным к определенной информации — к такой, которая поддерживает эти ярлыки. Вы станете особенно усердно собирать такую информацию, отвергая любую другую. Вы настроите свой «информационный радар» на определенный режим, и он станет отбирать события и взаимоотношения, которые поддерживают выбранные вами ярлыки и классификацию. Процесс одинаков, когда ярлык ваш или чей-то еще.
Так же, как и с некоторыми из вышеуказанных «королев красоты» моего бывшего класса, если вашим ярлыком было и остается звание «первой красавицы», то с возрастом и увяданием былой красоты, вы начнете избегать зеркал и сторониться людей, способных сказать правду, станете очень беспокойны. Если вы вошли в роль сердобольной матери, а дети, повзрослев, покидают родительское гнездо, чтобы учиться и начинать свою жизнь, старый ярлык не будет служить вам на пользу. Если, оценивая и судя кого-то, вы скажете себе, что он — идиот, вы прекратите собирать и анализировать другую информацию, потому что вы уже решили, кто он. Приговор вынесен: он — идиот. Вопросов больше нет. Если есть ярлык: «Я — неудачник», то этот «титул» будет маячить перед вами каждый день. Вы можете проявлять характер и поведение победителя неоднократно, но ярлык станет для вас самоисполняющимся пророчеством.
Я гарантирую, что, если вы «купились» на связку ярлыков, ваш «радар» будет рыскать по округе в поисках их подтверждения. Вы будете жить по ярлыкам. Если вы, как и большинство людей, захлопнете свое «информационное окно», вам ничего не останется, как жить в соответствии с ярлыками. Почему? Потому что — опять же, если вы похожи на большинство людей — вы, скорее, захотите быть правы, чем счастливы, а «выгоды», пусть придуманные и нелогичные, окажутся весомее.